ИА FederalCity продолжает проект «Пять стадий коронавируса: «Отрицание», «Гнев», «Торг», «Депрессия» и «Принятие». Сегодня мы рассматриваем следующую, наиболее тяжелую, фазу восприятия пандемии в общественной психологии по модели стадий принятия горя, предложенной американским психологом Элизабет Кюблер-Росс, – гнев.
Второй стадией принятия неизбежных тяжелых событий – после отрицания – является стадия гнева («злость», «ярость», англ. Anger). Человек больше не может закрывать глаза на то, что произошло, и начинает злиться из-за этого, причем выражаться это может разными способами и направляться на разные объекты. Обычно люди направляют свой гнев либо на себя, либо во внешний мир – на других людей, на судьбу или высшие силы в том или ином понимании этого слова, на законы или даже на неодушевленные предметы.
По мнению клинического психолога Дарьи Милай, «стадия гнева – самая тяжелая из пяти стадий переживания горя. Гнев выматывает человека физически, если он открыто проявляет его – ругается с окружающими людьми, бьет посуду или ломает другие вещи – или психологически, если он пытается скрыть свои бурные эмоции и держит их в себе».
Дарья Милай. Кадр из видео на сайте damienmilay.com
Если речь идет о принятии тяжелой болезни, то чаще всего человек выплескивает агрессию либо на здоровых людей, так как ему кажется несправедливым, что он болен, а другие – нет, либо на врачей, которые, по его мнению, плохо его лечат. Во время массовых заболеваний к таким проявлениям агрессии примешивается еще и гнев на правительство за то, что оно не принимает меры, не дающие болезни распространяться, или, наоборот, слишком «закручивает гайки», а также на тех, кто не следует новым правилам. Кроме того, многие люди в стадии гнева просто срываются на всех подряд по любым поводам, в том числе не связанным с болезнью.
Если вспомнить хронологию развития пандемии COVID-19 и ее восприятие, этот период длился в общественном сознании примерно с начала февраля до конца апреля. Это касается России, где болезнь только начала распространяться. В Европе, где в это время коронавирус уже бушевал в Испании и Италии, этап «гнева» прошел раньше.
Тогда большая часть жителей России осознала, что события на Дальнем Востоке имеют к нам непосредственное отношение. В Санкт-Петербурге тогда стали появляться первые больные – возвращающиеся из поездки в Китай россияне, подцепившие там ковид. Однако, несмотря на подтвержденное заражение коронавирусом, их поведение соответствовало именно стадии гнева – они в массе не собирались выполнять условия самоизоляции. Например, несколько больных сбежали из бокса Боткинской больницы и их пришлось возвращать туда через суд. Это происшествие стоило кресла главному врачу клиники.
Боткинская больница в СПб. Фото "Википедия"
Однако в тот период коронавирус еще не стал основным новостным трендом – в северной столице более громкими событиями были катастрофическое разрушение СКК «Петербургский» или приближающееся голосование по изменениям Конституции. Все это вызвало несколько массовых протестных акций, участники которых не задумывались о мерах противоэпидемиологической безопасности. Причем градус ожесточения в протестах повышался, чему явно способствовали новости о распространении болезни, страшной ее вспышке в Европе и начавшихся в России смертях.
Между тем многие продолжали отрицать наличие вируса или его повышенную опасность. Автор этот статьи разговаривал в ту пору с одним врачом, ожесточенно обличавшим чиновников и отечественную медицину, которые не могут справиться со «слабеньким», по его словам, вирусом. При этом мой собеседник был парадоксальным образом уверен, что «вся шумиха с коронавирусам» - заговор мировых элит, преследующих собственные эгоистические цели.
Другие граждане обрушивались на государство за неоправданные, по их мнению, меры предосторожности – тогда власти стали требовать самоизоляции для всех, у кого подозревают заражение новым коронавирусом, и уже пошли разговоры о введении масочного режима.
- Хоть «фантомасочный» режим в городе вводи – если не обеспечивается исполнение требований, русский человек забьет… на все и вся, - замечал тогда петербургский журналист Николай Камнев.
Николай Камнев. Фото из ФБ Н. Камнева
Однако тревожные известия волновали информационный поток и сказывались на гражданах. Людей пугали даже, казалось бы, весьма далекие от нашей жизни сообщения. вроде гипотетического заражения «короной» Папы Римского. Бушевали и более нелепые слухи, часть из которых просочилась в СМИ. Именно тогда пошел вал фейковой информации, который удалось пресечь лишь введением ответственности для ее распространителей. Например, передавались «свидетельства очевидцев» о переполненных моргах, установке в городских парках мобильных крематориев, о готовящейся блокаде городов с помощью армии, о том, что полиция будет вылавливать гуляющих по улицам детей, что больницы не справляются с наплывом заболевших и так далее.
Люди не доверяли официальной статистке о заболевании, самоизоляция порождала стрессы и депрессии, усугубляемые алкоголем, которым многие сограждане пытались лечить нервы.
В основном их гнев был направлен, прежде всего, на власти, далее следовали врачи и медицина вообще, а потом он уже распространялся на всех окружающих – и посторонних, и близких.
Гнев принимал в то время зачастую иррациональные формы. Скрин из соцсетей
В марте власти стали переводить сначала студентов, а потом и школьников на дистанционное обучение, что вызвало дополнительную волну протеста и возмущения со стороны родителей.
- Недовольство будет расти, - предрекал телеграм-канал «Шулика». – Потому что люди уже забивают на самоизоляцию, отсюда и форсированное введение масочного режима. Но он тоже будет вызывать недовольство, в том числе потому, что даже на маски для населения денег у государства нет.
Граждане в массе саботировали запреты властей, направленные на усиление мер безопасности в условиях пандемии. Например, владельцы торговых точек всячески оттягивали их закрытие – даже рискуя немалыми штрафами. Горожан возмущало закрытие городских парков. Другой горящей социальной точкой стало массовое нарушение трудовых прав работодателями, пытавшимися компенсировать свои убытки за счет сотрудников.
Сергей Собянин (в центре). Кадр из репортажа ТК "Россия 24"
Все это в целом создало популярный в то время мем о «цифровом ГУЛАГе», в созидании которого особенно обвиняли мэра Москвы Сергея Собянина, слишком рьяно взявшегося за генерирование запретов.
«Сергей Семенович, хватит издеваться над людьми и ставить над нами эксперименты, как над подопытными крысами! – обращался к нему телеграм-канал «Движение «Сорок сороков»». – Мы – люди, а не рабы мэра Собянина! Мелковато плаваете, Сергей Семенович, сколько бы не надували щеки и не пускали злые стрелы из глаз! Мы, русский народ, вас не боимся! И останетесь вы в памяти народной, как злой цифровой надзиратель, издевавшийся над людьми! Сколько бы ваши пиарщики, на ваши миллиарды не лепили из вас «спасителя». Вы – издеватель, а не спаситель».
В свою очередь чиновники упрекали население в игнорировании мер предосторожности.
Меры предосторожности населением в массе саботировались. Фото из соцсетей
«Пройти между Сциллой и Харибдой так, чтобы это выглядело убедительно, чтобы прищемить хвост одной и расквасить огнедышащий нос другой, похоже, не получается, - писал тогда телеграм-канал «Мастер пера». – Как только власть посылает сигнал о том, что приоритетными являются экономика и политические проекты, россияне тут же начинают понимать ситуацию буквально и отрицать пандемию с таким рвением, что пресс-секретарю Президента… приходится выступать с предостережениями об еще не побежденной опасности. Но стоит власти в лице столичного мэра отказаться от ослабления карантинных гаек, как население начинает роптать, а экономический сектор – заглядывать в кремлевские окна пустыми глазницами рухнувших бизнесов».
Дело могло кончится социальным взрывом, но к началу мая страшные вести о развитии пандемии в Европе и США, а также увеличивающееся количество заражений и смертей в России заставили наш социум перейти к третьей фазе осознания горя – торгу.
