Максим Шевченко вышел из Совета по правам человека, сделав жесткое заявление, что он не хочет и не будет больше участвовать в спектакле, пародирующем правозащиту.
ИА FederalCity попросило правозащитника и журналиста прокомментировать возникшую ситуацию.– Максим Леонардович, вы исчерпывающе объяснили в своем заявлении, почему покинули СПЧ. Что, на ваш взгляд, нужно изменить в деятельности СПЧ, чтобы она отвечала задачам защиты прав человека?
– Как сказал мне [глава СПЧ] Михаил Александрович Федотов, отвечая на мое заявление о выходе из Совета, "мы пишем письма, и нам отвечают". Это не схема работы Совета по правам человека. То есть, условно говоря, мы предполагаем, что государство нарушает права человека, мы пишем в это государство запрос о том, как оно нарушает права человека, и как оно нам ответит? Если самому нарушителю задавать вопрос, ответ будет: "Я не нарушаю, все хорошо". Вот такая работа идет, и это считается нормальным. Мне кажется, что это не то, чем должен заниматься Совет по правам человека.Совет должен защищать общество и людей, публично и открыто. А не заниматься бюрократической перепиской и экспертными докладами.
Я неоднократно предлагал сделать ежегодный итоговый доклад по правам человека в России. Как делают обобщающие ситуацию по правам человека доклады Amnesty International и другие. Очевидно, власть этого не хочет. Не власть – я не знаю позицию президента по этому вопросу – а бюрократия. Поэтому сегодня СПЧ является приложением к бюрократии, к администрации президента.
– Владимир Познер, поддержав ваш уход из СПЧ, также отметил, что Совет "ПРИ президенте", что не может гарантировать его независимость.– Нет, "при президенте" – это другое. Президент – не бюрократ, пост президента – это высший политический пост в стране. Как раз, по идее, президент вынесен за рамки бюрократического аппарата. Если бы мы были при президенте – это правильная была бы позиция. Но проблема в том, что мы не при президенте, а при каких-то неназванных чиновниках, которые решают свои личные задачи. В эти четыре года – они там цари и боги, следующие четыре года – приходят совершенно другие чиновники и так далее. Мне кажется, это абсурдная ситуация. Совет при Президенте должен занимать открытую, публичную общественную позицию, сигнализируя и президенту, и обществу о нарушении прав человека, о ситуации с правами человека. А не писать какие-то закрытые доклады каким-то чиновникам для того, чтобы они потом делали с ним, что они хотят. Уверен, что они даже не доходят до президента.
– Думаете?– Конечно. А зачем ему рассказывать о том, как какие-то ведомства цинично и нагло нарушают права людей. Сами себя будут сечь что ли эти чиновники?!
– В таком случае поражает неосведомленность президента тем, что происходит внутри его страны.– Ни один царь не осведомлен о том, что происходит в его империи. Николай Второй, знаете ли, до марта 17-го года считал, что народ его обожает, народ-богоносец, и что народ в случае чего вступится за царя. И ему это говорили все.
– Но существенная часть действительно обожала, и сейчас обожает…– Я вас умоляю – какая часть народа!? Никто не обожал! Розанов написал: рухнула империя, и такое ощущение было, что просто старую вешалку вынесли. Никто не вступился. Огромный жандармский аппарат, губернаторы и чиновники, мгновенно перебежали к Гучкову и Родзянко. Как это и в 91-м году было. Люди, они, очевидно, всегда так действуют: все эти КГБ и "капээсэсы" мгновенно перебежали на сторону Ельцина и новой американской власти.
– Сейчас, вы считаете, тоже такое возможно?– Всегда такое будет. Есть два типа организации людей: первые основаны на идее, вторые – на интересе. Так называемое стабильное общество, о котором они говорят, основано на совокупности частных интересов. Бюрократическая структура – она всегда предательская. Это всегда совокупность частных личных интересов людей, которые связаны внутри некоей процедуры и которые делают вид, что они, например, коммунисты. Сегодня они коммунисты, завтра они деникинцы, послезавтра они либералы, потом они монархисты и так далее. Только свободные люди являются носителями идей. Но они как раз не заинтересованы в свободных людях, а заинтересованы в том, чтобы воспроизводить сами себя и эту универсальную великую машину – бюрократию, которая будет то красной, то белой, то фиолетовой, то черной – в зависимости от конъюнктуры.
