FederalCity продолжает знакомить читателей с биографиями советских и российских ученых, сбежавших из СССР на запад в разные годы ХХ века. В 1970-е годы произошло несколько таких побегов, ставших громкой сенсаций. Но если в одних случаях беглецы или «невозвращенцы», оказавшись за границей, продолжили заниматься наукой, не пытаясь сделать что-то плохое родной стране, как это было, например, со Станиславом Куриловым, то другие, обосновавшись на новом месте, принялись разными способами вредить ей, и иногда весьма успешно. Ярким примером такой разрушительной деятельности был историк и философ Михаил Сергеевич Восленский.
Он родился в 1920 году в городе Бердянске, но когда ему было пять лет, его семья переехала в Москву. После школы, считавшейся одной из лучших в столице, он поступил в МГУ на исторический факультет, и с этого момента началась его более чем успешная научная и политическая карьера. Он учился на отлично и даже заслужил сталинскую стипендию, а кроме того, у него были большие способности к иностранным языкам, так что еще до окончания университета он свободно владел английским, французским и немецким.
Бердянск. Фото: Википедия
В 1944 году Восленский окончил истфак и успел немного поработать по распределению в Коломенском учительском институте, а затем вернулся в МГУ и поступил в аспирантуру - почему он не воевал в Великую Отечественную войну и даже не попытался попасть на фронт, как это часто делали имеющие бронь специалисты, история умалчивает. Там он тоже считался одним из лучших учащихся, и благодаря своему знанию языков в 1946 году оказался в составе советской делегации, участвовавшей в Нюрнбергском процессе, в качестве переводчика.
Такая должность означала очень большое доверие к нему со стороны правительства и возложенную на него огромную ответственность, и поначалу казалось, что Восленский прекрасно все это оправдал. Отработав переводчиком на процессе над нацистами, он в 1947 году вернулся в СССР, продолжил учебу и через три года защитил кандидатскую диссертацию. Ну а дальше его научная и, одновременно, политическая карьера начала стремительно двигаться вверх: он участвовал в международном движении «Всемирный совет мира», работал в Академии Наук СССР, был ученым секретарем Комиссии по разоружению ООН, защитил докторскую диссертацию, получил звание профессора… Последним местом его работы в России был Институт всеобщей истории АН СССР, куда он устроился в 1970 году.
Снимок, сделанный во время Нюрнбернского процесса. Фото: Википедия
В отличие от многих специалистов, которые в те годы не выпускали за рубеж, Михаил Сергеевич продолжал пользоваться полным доверием властей и много раз выезжал в другие страны в составе разных научных или дипломатических делегаций, а позже и просто в частном порядке. Скорее всего, никому и в голову не могла прийти мысль, что он может решить остаться в какой-нибудь из западных стран – со стороны казалось, что ему это в принципе не нужно. На родине у него было все – и карьера, и высокая зарплата, и всеобщее уважение, а в зарубежных поездках ему никогда не отказывали.
И тем не менее, в 1972 году, отправившись в очередную частную поездку в ФРГ, где он собирался читать лекции по истории и социологии, Михаил Восленский неожиданно «передумал возвращаться» оттуда. Когда срок действия его визы подошел к концу, он обратился в местное правительство с просьбой продлить ее на 2 или 3 года. Об этом узнали в советском посольстве, и ученому «намекнули», что ему пора домой, после чего он попросил президента ФРГ Густава Хайменена, которого знал лично и с которым чуть ли не дружил, предоставить ему политическое убежище.
Густав Хайменен. Фото: Википедия
Это было настолько неожиданно, что Восленского даже не сразу обвинили в измене и лишили советского гражданства – все как будто бы надеялись, что он еще может одуматься сам или что его поступок получит какое-то «нормальное» объяснение. Но ничего подобного не случилось. Именитый историк не просто стал европейским жителем: все его поведение кардинально изменилось, он стал ругать СССР и в лекциях, которые читал теперь в немецких вузах, и просто в бытовых разговорах, при каждом удобном случае подчеркивал, как он презирает «дикарей из совка» и как рад, что живет теперь среди «цивилизованных» европейцев. Из-за этого его сторонились даже другие российские эмигранты, которые обычно с радостью принимали в свои ряды новых перебежчиков. Но настолько явное предательство своей страны и бывших соотечественников было слишком отталкивающим даже для них – раньше им не приходилось общаться с людьми, поливающими грязью страну, в которой у них было все, чего бы они ни пожелали.
Восленского, впрочем, отношение других русских не особо волновало. Он больше общался с немецкими коллегами, часто появляясь в их обществе с молодыми девушками, которых называл своими «помощницами», и продолжал восхвалять европейскую науку, а также европейский образ жизни в целом, ругая при этом все советское. А еще, как выяснилось в 1980 году, беглый историк все это время писал книгу под названием «Номенклатура», обличающую советское общество. В ней он подробно рассказал о партийных руководителях, которые организовали себе слишком много привилегий и жили гораздо богаче и комфортнее обычных людей, а кроме этого, обругал чуть ли не все аспекты обычной жизни в СССР. Причем многие его «критические замечания» выглядят откровенными придирками. Например, он раскритиковал ремесленные училища, в которых подростки, окончившие 8 классов общеобразовательной школы, могли получить рабочую специальность: в книге говорится, что в такие учебные заведения насильно сгоняли «трудных» детей, заставляя их там бесплатно работать на разных технических работах.
Обложка российского издания "Номенклатуры". Фото: сайт "Вестник Бури"
На западе «Номенклатура» стала сенсацией – там никто не сомневался, что автор этой книги написал правду обо всей жизни в Союзе. Книга переиздавалась несколько раз, выходила в США и в нескольких европейских странах и настраивала против СССР даже тех, кто изначально относился к нашей стране нейтрально или с симпатией, так что можно не сомневаться, что написав этот «научный труд», Михаил Восленский внес свой вклад в распад Советского Союза.
Еще до выхода «Номенклатуры» в печать, в 1976 году, его все-таки лишили советского гражданства – но в 1990-м, практически накануне развала страны, оно было ему возвращено, хотя он и не просил об этом. Ни до, и после распада СССР Восленский домой не вернулся. Остаток жизни он провел в Германии и умер в 1997 году, оставив своим коллегам-историкам неразрешимую загадку: как мог человек, присутствовавший на Нюрнбергском процессе и лично общавшийся с врагами своей страны, переметнуться на сторону этих врагов и стать одним из них?
